Эта книга — не Книга Мертвых, и безумно хочется выразить пылкую любовь и благодарность живым Людям Искусства, согревающим, поддерживающим и сотворяющим чудеса. Одного такого уникального человека я сейчас буду славословить и
Вся эта история началась для меня достопамятной весной 1992 года — еще радостно улыбавшейся всеми лучами солнышка, когда я ходил в хипповый клуб «Диалог» и шлялся по улицам с компанией симпатичных балбесов из Зеленограда (среди них была одна девица впечатляющей раскомплексованности — тогда я к такому еще не привык и только моргал глазами — и один необычного вида хлопец, мой тезка, настоящий красавец, если так позволительно выразиться про человека одного с автором пола, внезапно покончивший с собой летом того же года… Никто из нас и не догадывался, что он идет к этому. Еще за несколько дней до трагедии мы с ним обрывали друг у друга телефоны, бухтя о любимой музыке, готовились к колоссальному обмену — а получилось, что я был едва ли не последним, общавшимся с ним. Страшное дело). Родители убрались в Израиль, на целый месяц предоставив мне полную свободу действий, и я просто купался в океане счастья и радости, именно в те дни, кстати, открыв для себя Вернера Херцога — последнего спутника моего в этой жизни из книги предыдущей. В апреле совсем недалеко от моего дома, в Театре Мимики и Жеста, состоялся Это пепел тех, кто искал дорогу На небесах Зеленоглазые дети — наши шаги легки Наши руки пропахли медом, Последнее слово каждого припева — «На Все, что отличает тексты Рады, ярко присутствует уже в песне «На небесах». Другой, не менее яркий, пример из дебютного альбома — композиция «Этническая». Чистое визионерство: Красное солнце — солнце безумья Поэзия это или не поэзия? Вот что Рада говорила о своих текстах в июне 1997 г. в интервью М.Вербицкому: "…Это вообще не поэзия, совершенно так не задумывалось. Вот, кстати, Юнна Мориц небезызвестная , прочитала эти тексты, посмотрела на меня задумчиво и сказала: «Печальные звуки» (1994), второй альбом Рады, лучше записан, более (ох, как ненавижу я это слово!), что ли, профессионален, с более плотным звуком, несколько иной по настроению (не В 1997 году группа записывает фантастический «Live 97» («Концерт для саксофона в терновнике») на основе двух концертов, один из которых — как раз тот самый осенний концерт в ЦДХ, которым я выше восхищался. Уникальная, нехарактерная для группы аура, куда более светлая, чем в остальных записях (впрочем, концерты «Рады и Терновника» по своей атмосфере всегда светлее, чем записи), совершенно не свойственные песни в быстрых темпах, дополнительная яркая краска — замечательный саксофон Бориса Лабковского, сочный, временами воздушный, придающий звучанию особую элегантность и ощутимый джазовый привкус. Вокальные и поэтические дарования Рады разворачиваются здесь в полном блеске: завораживающая резкими интонационными перепадами, полная предельного напряжения «Сидели наши души»: Сидели наши души Уплывало солнышко Погляди — глаза в глаза А потом — глаза в глаза Без начала, без конца соседствует с таинственным миром песни «За океаном» (текст вполне самоценен): За океаном знаний и воли Белыми ресницами хлопает слава В моем доме пусто На сгибе локтя тонкая стрелка и взрывным, экстатичным «Безмолвием» (в конце песни в припеве Рада на одной ноте форсирует голос на протяжении более десяти секунд, превосходя вокальные подвиги самого Роберта Планта!): Ветра нет — Безветрие Меня здесь нет Неужели ты не видишь Безветрие Моросящий дождь уходящего лета И уж совсем добивает последняя песня. Пробравшись через весь альбом, после тяжелой, эпической длины «На ухабах» и полной саксофонных импровизаций «Это сердце болит», слушатель Неслыханные краски льются по небу Непрошенные лица пооткрывали двери Непрошенные песни поразрывали кожу Непрошенные чуства разрывают кожу В небе распускаются золотые листья Мы запалим пламя и незванный ужин Молча обменяемся душами, сердцами Утром разлетимся, сохраняя маску — и на этих словах весь альбом завершается. Что же тут скажешь, кроме разве что констатации, что чудеса случаются? В последние месяцы жизни мама слушала эту песню постоянно, порою по два раза подряд. Меня же она так до сих пор и не отпускает. Истинное волшебство. К концу До 2001 года я все никак не мог определиться со своими вкусами и предпочтениями. Мне нравились в равной мере «Рада и Терновник» и выступающая в жанре World Music певица Инна Желанная — с красивым голосом и хорошей группой (один Старостин на всевозможных духовых чего стоит!). Первый альбом Инны «Водоросль» (1995) отличался тем, чего много лет Раде сотоварищи никак не удавалось достигнуть — великолепным, глубоким, объемным звучанием, достигнутым в результате кропотливой студийной работы. К тому времени многие наши музыканты, даже талантливые, так еще и не научились качественно записываться, и на общем фоне работа Инны выглядела просто бриллиантом (послушайте хотя бы композицию «До самого неба»). Тексты и музыка мне тоже нравились, я ходил на концерты Инны, на один — даже мамулю сводил (весной 2000 года, в Театр Мимики и Жеста), и она очень порадовалась. (Кстати, для музыканта это очень суровый, но верный критерий уровня: можно ли слушать тебя в любом возрасте? Инну Желанную — да, можно, а выдерживают этот экзамен лишь очень немногие). Все остальные, среди которых были и, безусловно, К примеру, у меня не вызывают никаких сомнений способности Умки Герасимовой, и это интересная личность и во многом привлекательная, у нее встречаются очень хорошие песни — но сводить на ее выступление маму мне бы не захотелось… Тем временем несколько ушедшая из поля моего зрения Рада, как выяснилось, продолжала давать потрясающие концерты для всех, имеющих уши и глазы, а я пропустил без малого три года ее выступлений. Кроме того, она Очень не люблю, единственный из всех альбомов «Терновника», мне активно не нравящийся. Впоследствии Рада дала некоторым песням из этого альбома вторую жизнь в акустике. «Русский эпос» (2000) — концертный альбом. Хороший, но с законсервированным звуком Здесь простые тихие песни «Холодные времена» (2000) — переходный альбом, c использованием скрипки и (cнова!) рядом хороших песен, но не складывающийся в единое целое и, увы, — более чем неудачно записанный… Осенью 2000 года я, подсознательно и интуитивно ожидая от Рады приближающихся чудес, впервые зашел на ее сайт в Интернете, да так на нем по сей день и застрял. Это — исключительный, самый интересный для меня интернетовский сайт, хозяйка которого создала на редкость теплую атмосферу и принимает в его деятельности самое активное участие (что, кстати, встретишь нечасто). Итак, я исподволь почувствовал, что в творчестве «Рады и Терновника» готовится крупный прорыв. К концу И время выжженное вслух Я птица юности твоей Твои мечты в моих глазах Тексты песен сильны, как никогда, и многие из них — настоящая поэзия; в то же время и их мрачность, в определенной степени всегда свойственная песням Рады, усилилась на «Книге…» до небывалой еще прежде концентрации: По костям ходили А куда ж ты милый Белый снег начнется Не приедут гости Ночью Нужно сказать, что о мрачности песен Рады разговоры ведутся непрерывно. Вот как сама Рада отвечает на все нападки: «…Дебильная веселость — это то, что отупляет, этого нет в природе. Это вранье. Я вот когда слышу очередную песню с бессмысленным текстом, про бесконечные переживания озабоченных не пойми чем мальчиков и девочек , вот тут не повеситься, правда, но по голове Я пришел домой в полувменяемом состоянии, крича, как сейчас помню, что «испытал чудо». Я не бросаюсь такими словами, и, видимо, привело все это к тому, что я уговорил мамулю сходить первого ноября 2001 года вместе со мной в ЦДХ на концерт — празднование десятилетия «Рады и Терновника». Мамочка шла с большим трудом под ручку со мной, задыхаясь от одышки, была смущена Я не знаю, согласится Рада со мной или нет, но мне кажется, что та осень 2001 года, после хорошего отдыха, стала для нее временем особенного душевного подъема, расцвета и Солнце за луной А на сердце твоем А во сне твоем А во сне твоем А ты не слушай меня А Нынче думать бесполезно А застынет, разобьется Сквозь туманы не проедешь Злою ложью, неказистой В песне «Я пойду по тропе» сливаются фольклорные, сказочные, мифологические мотивы (кстати, это архетипический сюжет, и похожая песня есть у Инны Желанной. Всех интересующихся символикой песни отсылаю к гостевой книге уважаемой Рады, апрель 2002 ): Я пойду по тропе Рада продолжает писать (и будет писать и дальше) тексты в уникальной, но узнаваемой, свойственной ей манере: почти всегда — без связных повествовательных сюжетов, без четких очертаний пространства и времени (более или менее явно иногда очерчен потусторонний мир), без всякой привязанности к планете Земля. Место действия — Мироздание, время — Вечность. Как некто на сайте realmusic блеснул самодовлеющим остроумием (инфо: 16 февраля 2002 г., гостевая книга), единственная автобиографическая песня, ей созданная — композиция «Над водою» («Человека я во сне полюбил / Целовала, да не помню кого / Воробей мне дырку в черепе пробил / В голове моей Рада относительно известна, но популярность ее много меньше, чем она заслуживает. Зато ее круг поклонников — не оглашенные козлистки и лемешистки, не безмозглые поклонники бессмысленной группы «Ленинград» и прочего глупого «форматного» масскульта, и не хулиганствующая шпана — основной круг поклонников Летова, а умные, добрые, много знающие и много чувствующие люди, не боящиеся «грузиться» и «напрягаться». В своем кругу Раду любят. Ей даже посвящают поэмы, как ивановская поэтесса Надежда Рада в кафе Но не замедлил кофе ей подать . Рада в радости Так что лучше ни млад, ни стар Рада в леггинсах Осторожно ее касайся — А как выйдет она, рубашку Рада, Рада, как персик сада — К сожалению, как водится, в семье слушателей Рады не без урода, и этого урода зовут Игорь Петров. Вот что он, самодовольный и счастливый от того, что со мною не встретился, накатал в вальяжной буржуазной газетке с препаскуднейшим названием «Мans Music» (вольно же, хватает же наглости прозываться не «Рада и Терновник» — не «проект» (типун мне на язык!) и даже не просто группа как «музыкальный коллектив», но видоизменяющееся (в силу чрезвычайно жестоких материальных условий) содружество близких по духу, ярких, нестандартных и глубоко увлеченных своим делом людей. Можно даже сказать, что главное для музыканта «Рады и Терновника» — быть яркой личностью, а уже во вторую очередь — «профессионалом». В этом — залог вдохновения и необычности группы. Время от времени состав пополняется чрезвычайно яркими людьми (впрочем, неинтересных личностей в группе Рады никогда не было!), которые могут совершенно свободно и по вполне уважительным причинам позднее покинуть его. Звучание группы видоизменяется постоянно, и меняется состав инструментов. В 2001 году в группу приходят музыканты консерватории виолончелистка Лиза Наливайко и фаготист Петя Бугрименко (именно они и жили у меня несколько дней, отдыхая после занятий и выступлений и перезаписав множество На перекрестьи трех дорог Сто лет одиночества за углом Песок, осыпаясь с гор, засыпает город Рада — вне всякого сомнения, настоящий, а не поддельный, визионер. Для меня, не обладающего этим чудодейственным свойством, но способного его оценить, этот дар представляется поразительным, истинно от Бога, от Неба. «Где вдохновение черпаешь?» — с явным удивлением спрашивает у Рады Григорий Фельдман в своем интервью. "Достаточно стандартная ситуация — я вижу красивые сны. Потом, как многие классики, :) я визионер, т.е. я действительно могу расслабиться и наблюдать картинки перед глазами, например, когда еду в метро . И потом надо только точно записать то, что видишь. Ну, или пытаюсь точно передать картинками Презентация „Саламандры“ состоялась осенью 2002 года по доброй традиции в дружественном зале Центрального Дома Художника, и это был гораздо более сильный и вдохновенный концерт, чем на десятилетии группы, да и зрителей на этот раз пришло значительно больше. Уже в фойе явственно чувствовалась атмосфера настоящего праздника. Перед входом в зал можно было поговорить „А никто и не расцветает. Просто у нас нет выбора. Я, например, физически не могу петь пошлый и глупый текст. Это правда. У меня физически пропадает голос. Так что обо мне заранее позаботились, чтобы я не стала свиньей. Да и группа понимает, что легче жить на очень небольшие деньги и сталкиваться с массой трудностей, чем много кушать, жиреть и умереть сначала душой, а потом телом. И прямо в ад. На самом деле в России есть очень много людей, страдающих от того, что вокруг творится безвкусица и пошлость. Мы поем для них. Эти люди узнают о наших концертах из Интернета, находят наши диски и они счастливы от того, что мы есть. Мне кажется, что приятней сделать несколько десятков людей счастливыми Я всегда внимательно прочитываю все материалы сайта, интервью Рады и все, что она сообщает или о ней появляется, все самое интересное распечатываю, и составил таким образом уже пухлую папку, куда входит и моя собственная с нею переписка. Лично мне, как москалю, физически больно, когда Рада (непременно вежливо и тактично, как это ей свойственно) пишет о том, что в Москве в целом самая нечуткая и бесчувственная аудитория по сравнению со всеми городами России, где ей довелось выступать. Тем более, что это чистейшая правда. А говорила она об этом не раз, например, в большой беседе с Хельги (ее очень легко найти на сайте. Она красочно и экстравагантно называется „Аспиды все заели“, и первая фраза корреспондента, обращенная к Раде, такова: „Итак, значит, У Рады исключительно сильный характер, и будущее ее и „Терновника“ представляется мне вполне оптимистично, и я горячо желаю ей счастья, новых творческих достижений, чудесных концертов и хороших зрителей. Рассказывать о Раде можно бесконечно, но лучше слушать ее песни „Ты могла бы отсюда уехать или это совершенно исключено?“ „Ой, боюсь, что совершенно исключено… На самом деле, как сказать, я могла бы отсюда уехать в достаточно взрослом возрасте, когда бы уже точно перестала заниматься музыкой, ну не знаю, там, лет в „…В общем, на еду тебе не всегда хватает“. „А кому хватает всегда на еду, я „А вот из принципиальных вопросов — твое отношение к Западу?“ »Запад — это такой холеный зоопарк, где все по правилам. Ну там кормят правильно по книжкам, посетители не бросают в клетку карамельки и поэтому животные не маются животом. Клетки чистые. Но животное вне воли и необходимости думать тупеет и жиреет. Что мы и наблюдаем. То есть из всякого общения я вынесла самоуверенную мысль, что товарищи из развитых стран «Так уже научили по стандартам — квас же вкуснее чем «… Такие шестидесятники, постоянно цитирующие Бродского и поющие под гитару Визбора вперемежку с Высоцким. Это ужасное «…Может, у меня и не было осознанного желания в 10 лет быть именно певицей, но мне казалось, что я не буду ходить на работу — уже тогда это казалось мне ахинеей, тратить свое драгоценное время, ходить на службу». «Ты знаешь, что ты занимаешься правильным делом. Или сомнения иногда посещают?» «Нет, я не занимаюсь тем, в чем сомневаюсь. Давно уже. Сомнения посещают мою маму — ……………………………………………………………………………..
Это пепел тех, кто летел на свет
Это пепел тех, кто молился живому Богу
Это пепел тех, кто пришел в Назарет
На
На небесах, где сквозные дыры
Сквозь которые мы будем разговаривать с ними
На небесах…
Наш взор
Но наши ноги попали в тиски
На полянах остались свитки
Из скрученной бересты
На полянах остались наши кресты
Мы сплетали древние травы
Нам дарован кленовый орден
Незаслуженной нами славы
Но мы летим вертикально вниз —
Туда, где живут наши стихи
И нам давно все равно
Что наши ноги попали в тиски
Все-таки
Словом, Рада в тот день мне очень понравилась, но… не до такой безумной степени, чтобы ходить на все концерты. Может быть, и напрасно. В
Но вернемся назад. К тому времени у «Рады и Терновника» уже вышли два альбома, «Графика» и «Печальные звуки». «Графика» — дебютный альбом. Мрачное, депрессивное настроение, скупой, даже, пожалуй, бедный аккомпанемент — и мечущийся по стенам и углам неуютный, колючий, часто — агрессивный голос Рады. Яркая религиозная, местами христианская, временами языческая символика соседствует с образами одиночества, бедствия, страдания, смерти ["Сейчас я пытаюсь понять — это морг или больница / И если больница — зачем причиняют боль" («Не уходи»); «Отсюда никто не придет назад / Сюда никто не придет» («Птички»)]. Страшноватая запись, и на комфорт не надейтесь. В то же время в этих текстах уже присутствует уникальная особенность, отличающая творчество Рады, которая, начиная с третьего альбома, будет полностью доминировать — устремленность в бесконечность мироздания (Земля — только маленький мир в бесконечном Космосе), в небо, визионерство, отсутствие конкретных признаков места и времени и — практически всегда — конкретных персонажей и повествовательных связных сюжетов. Меня тоже притягивают небо и бесконечность, но, увы, у меня не мистическое сознание: отчасти романтическое, отчасти реалистическое. У Рады сознание ярко мистическое, мифологическое (она даже с предметами разговаривает!), религиозное, ее интересуют трансцендентность, потусторонний мир, души и духи, Небо, Космос, мифы, сказания, сказки — все, что связано с вечностью и не имеет никакого отношения к сиюминутности. «Я ненавижу, когда музыка становится средством протеста и борьбы, для меня это не музыка, а не более чем плакатики. Для меня музыка исключительно средство общения с Высшими Силами. Это способ излияния Человека Богу, общения Человека с Богом… C человеком, который бьет по идеологии, мне просто неинтересно. Я не хочу смотреть человеку в глаза и даже в его душу, меня его душа не интересует. Я хочу знать, что стоит у человека за спиной. Если у него за спиной Космос, то мне это интересно» (интервью музыкальной газете «Энск», №6/1992). Петруша Верховенский, определенно, может катиться подальше.
Всходит над головой
У него когтистые лапы
Оно порождает волчий вой
Желтое солнце — солнце наживы
Роняет золотые лучи
Белое солнце — солнце мертвых
Всходит в ночи
Оно спасет твою душу
Тело останется здесь на земле
Оно встанет
Оно будет идти
Мимо любви
Мимо дорог
Мимо огня
Мимо тревог
Оно встанет
Оно будет идти
Что же касается музыки, то в своих песнях (и особенно ранних) Рада, что вполне естественно для человека с настолько незаурядными вокальными данными, испытывала различные экстремальные влияния: Диаманды Галас (в которой постепенно закономерно разочаровалась), Нико, позднее — Имы Сумак, авангардного джаза… Однако (и особенно это проявляется на концертах) есть и очень существенное отличие, и в пользу Рады. Душевности у нее в пении, пожалуй, побольше, чем у всех перечисленных певиц, вместе взятых. "Единственная женщина, которая была и есть для меня воплощение духа в музыке — это Янка. Воплощение духовного. То есть я не вижу больше женщин, которые воплощали бы в жизни
То есть женщина обязана быть духовной — или не надо этим заниматься! Вот Янка для меня — это единственное духовное существо " («Музыкальный Олимп»,
На песчаном берегу
Руки на коленях
Держали словно школьницы
А в глаза боясь смотреть
Отводили их в беду
Погружали их в беду
Беспокойницы
На красивом
Темно-синем
В глубь заветную
По воде за ним пойдут
По теплу его найдут
Под водою пропадут
Безответныя
От рожденья до креста
Безоглядна и проста
Мука смертная
Только гонят зрячих прочь
Да летят нагие в ночь
И ни всплеска ни огня
Ни приметы нет
Руки за спину назад
И глядеть на образа
Чуть дышащие
Наши души за столом
Тихо смотрят на огонь
Покидают этот дом
Солнечным зайчиком
Без исхода без креста
С обгорелого листа
Книга темная
Целый день ее листал
Не нашел чего искал
Оглянулся и пропал
В тихом омуте
Тихая речка светлой надежды
Если по ней плыть
Не знать яростных песен
То приплывешь туда
Где каждый лик светел
Неясыти кружатся за решеткой
Перепел перепил много солнца
И разлетается одежонка
От слишком слепящего солнца
Ее плоское тело огибает ветер
В моем доме давно поселился ветер
Выдувает стекла, выбивает двери
Там сорваны двери
И заходят птицы
И влетают звери
В темноте озираясь ищут выход
И не находят двери
Голубая жилка ведет в дорогу
В край безбрежных ранок на теле
Кровоточащих на белые ткани
Говорящие кони ускачут вперед
На паутинке високосный год
Тки паутину наоборот
Бескровные губы шепчут обет
Живые Боги летят на свет
На паутинке високосный год
Тки паутину наоборот.
Нет ни моря ни волны
Безветрие
Бестелесный покой
На влажной траве спят наши сны
Пробуждаясь наутро холодной росой
Безмолвие Безветрие
Беспробудные дни
Между двух ступеней застыла нога
И если захочешь шагнуть вниз
Надо сделать вверх четыре шага
В безмолвие В безветрие
Меня здесь нет Неужели ты не знаешь
Я сплю в глухом лесу
Влажный мох согреваю
Безмолвие Безветрие
Бестелесный покой
Меня здесь нет Только пыль в глазах
Влажный песок засыпает ноги
Прилипает к подошвам навязчивый страх
Безмолвие Безветрие
Вишневый сад истлел на корню
Меня здесь нет Я иду вдоль рассвета
На запах солнца
С войны на войну
получает в качестве коды шедевр просто невероятный, песню, осененную истинно божественным вдохновением, одну из самых волшебных, слышанных мной за всю жизнь и за все двадцать пять лет активного меломанства, из разряда тех, после которых начинаешь, как само собой разумеющееся, верить в чудеса. Песня из числа тех, что может послужить автору пропуском на небо, даже если ничего близкого к этому он уже больше никогда не напишет. Под закрывающийся занавес альбома
под тихий аккомпанемент саксофона Рада выводит:
Непрошенные гости поналетели в дом
Где сегодня был я, там никто не был
Только эту сказку я расскажу потом.
И читать мешают мне книгу всех времен
А ко мне под утро приходили звери
Львы да носороги, да индийский слон.
Поналезли в щели — не
Кто-то
Подарил мне четки, да оставил жить.
Не могу отрезать, не могу хранить
А когда начнутся крещенские морозы
Будет с ними темными мне теплее жить.
Непрошенные птицы, незваные друзья
Приходите к дому, приносите искры
Угольки священные небесного костра.
Из плодов невиданных соберем на стол
Если смерч примчится, значит он нам нужен
Он сегодня будет меньшим из двух зол.
Молча выпьем воду с серебряной звездой.
Если кто захочет, ему подарят камень
Чтобы было легче с ним идти домой.
Вспомним свои тени, да уйдем вперед
Мы еще увидимся в нежданном государстве
Где нас встретит нашенский, сплошь родной народ.
«Цель группы — сделать так, чтобы музыка несла в себе некий магический заряд. Музыка, песня и танец изначально были ритуальными, связанными с обрядами, духами, c Космосом. Потом это магическое значение исчезло. Живопись скатилась до Кулика, поэзия до Пригова, музыка до Титомира. Мы считаем: если заниматься музыкой, то заниматься серьезно, то есть заниматься той музыкой, какая была изначально, какой она задумывалась Богом, как магия, как ритуал. По мере своих сил мы пытаемся возвратить музыке ее магический смысл и уйти от постмодернизма» (интервью Яне Жиляевой, октябрь 1995 г.)
на этом пути удалось избежать.
Здесь пустые странные звуки
Здесь
Уже после нашей разлуки
Здесь
А обратно идут в одиночку
И когда запевают песню
Никогда не пропевают и строчку
Здесь
И сместились все зодиаки
И если пойти налево
То направо случаются драки
Здесь не помнят где находится солнце
А оно не светит не греет
Звезды падают поодиночке
На
А когда доходишь до речки
То вода в ней темнее ночи
Ее можно пить осторожно
Только пить здесь никто и не хочет
Почему-то
И нельзя понять в чем же дело
Ноги сами бредут по дороге
А за ними плетется тело
И
И пустоты посреди разговора
И никак не понять о чем же
Здесь ведут бесконечные споры
Так стоят на каждом перекрестке
Говорят все о том же самом
Забывая начало фразы
И финал всем известной драмы
И никуда отсюда не деться
Никому не рассказать о проклятье
Только в каждом маленьком сердце
Тихо бьется ожидание счастья.
На нем можно познакомиться и вступить в общение с
Откликнется парадной ложью
И заблудившись в трех соснах
Кружить по кольцевой
И видеть черную дыру
На месте сердца у прохожих
И облететь в осенний пруд
Вечнозеленою листвой.
Мне дай лететь не уставая
Твоим я голосом пою
И сорок глаз глядят мне вслед
И бесконечные дары
Я в море синее бросаю
И возношу свои хвалы
Едва увижу светлый след.
Смотри внимательней и ближе
И отблеск сердца твоего
Застынет на моих устах
Не бойся руку мне подать
Сегодня я нежней и тише
Сегодня можно отдыхать
В моих невидимых крылах.
Ночевали в поле
На земле бездомной
Выстроили город
Сели на кораблик
И поплыли в бездну
На земле просторно
Под землею тесно
Тебя подменили
Ледяные зерна
В сердце положили
Скроет нашу радость
А по льду пойдем мы
Потеряем жалость
К нам на новоселье
Покатилось с
Солнышко-веселье
Темные ресницы
Люди уходили
Улетали птицы
«Жестокое» название альбома Рада объясняет вовсе не мрачно: «Название — это отсыл к восточным сказкам (Персия, Турция и пр.). Именно там развито понятие „жестокосердная красавица“. Обычная сюжетная линия в этих сказках — прекрасная девушка смеется над влюбленным в нее юношей, ехидно отвечает ему, „убивает“ красотой. Юноша всячески бледнеет, сохнет, чахнет и блекнет. Красота — это всегда жестокость. Красивый голос — это жестоко, красивые стихи — жестоко, прекрасное лицо — жестоко. Потому что человек видит нечто, напоминающее ему о мире высшем, горнем. Человек понимает пропасть, отделяющую его от человека истинного, находящегося внутри нас в виде зародыша, давно затерявшегося в расщелинах сердца. Человек понимает, что нечто истинное слишком далеко от него. Напоминанием об этом является красота. Истина всегда красива и жестока, потому что показывает неистинность и несостоятельность нашей обыденной жизни. Название — об этом. Красота напоминает нам о недоступном для нас мире, о том, что кроме наших каждодневных забот, которые кажутся нам столь важными, есть дивные миры, где мы сейчас не нужны и куда мы в ближайшее время скорее всего не попадем. По отношению к человеку это жестоко. Это как показать умирающему от голода пышный пир. А я пою как сирена о недоступном мире. Поэтому это очень жестокий альбом. Можно еще вспомнить о изумительных голосах сирен, которые губили моряков не скрежещущим воем, а невыносимо прекрасным пением» (из интервью французскому журналу «Elegy»). Cвоеобразно. А
Cлавно отдохнув теплым летом в Крыму, посвежевшая Рада в великолепной форме вернулась в Москву и открыла концертный сезон в магазине эзотерики «Белые облака». 21 сентября, наконец, случилось нечто из ряда вон выходящее, сдвинувшее мое сознание напрочь. При этом все сопутствовавшие обстоятельства были неблагоприятными: у меня произошло некое недоразумение, из области самой низкой и презренной прозы, материального характера, с двумя музыкантами радиной группы, о чем очень жалел и жалею . Как бы там ни было, в этот день я отправлялся на концерт «Рады и Терновника» (а также двух других небезынтересных групп) далеко не в лучшем состоянии, нервным и заведенным неадекватно. Однако случилось так, что в тот вечер, на маленькой сцене хиппового клуба «Форпост», Рада дала самый волшебный концерт из всех, на которых мне довелось побывать! В середине выступления я явственно почувствовал редкостное по интенсивности и абсолютной реальности ощущение чуда, происходящего здесь и сейчас прямо у меня на глазах. У меня не осталось никаких сомнений в том, что Рада находится вовсе не на сцене, а летает, покинув ее, в небесах, свободно, легко и совершенно естественно — как само собой разумеющееся. Проникновенность ее голоса и высота духа были в тот день запредельными, но для меня это не было «жестокостью женщин». Я попытался войти синхронно с ней в тот же мистический экстаз полета, и от земли так и не сумел оторваться, но волшебство происходящего я ощутил в полной мере. Вот уж не знаю, многие ли из моих читателей испытывали в своей жизни совершенно достоверное и неподдельное ощущение чуда? Я испытал, и сознание мое сдвинулось необратимо. Теперь я убедился, что Рада умеет летать. «Земля плыла», как по совершенно другому поводу сказала страстная и трагичная девушка Мария у чрезвычайно прямолинейного Хемингуэя. Нагло рискну вступить с нею в спор и утверждать, что пережил в тот вечер еще более высокие ощущения: от одной только волшебной силы Искусства. Отныне, с того самого вечера, фиолетовая, хладнокровная, исполненная флегматичного спокойствия Инна Желанная при всех своих несомненных способностях никогда уже больше не сможет в моих глазах даже приблизиться к страстной,
в зрительном зале («все такие молодые»), но, слава Богу, концерт ее очень порадовал, о чем даже осталась бережно хранимая мною записка: «Вчера ходили на концерт „Рады и Терновника“ в ЦДХ. Я получила большое удовольствие, хотя Костя всячески не одобряет атмосферу концерта — не та публика, не тот отклик … Но мне показалось, что Рада очень талантливая, музыкальная и ансамбль музыкантов впечатляет»… Кто же знал, что маме осталось жить всего четыре недели… в этот день ей было радостно, а в последний вторник, накануне, к вечеру она прочла «Дхаммападу» и даже успела ее вкратце со мной обсудить… Мамуля, моя любимая.
Да найдет покой
А на Земле наступит рай
А ты спи — засыпай
Раны рваные
От черных стрел зарастай
А ты спи — засыпай
К нам придет змея
И напоит нас допьяна
А ты спи — засыпай
Вырастут дома
А в них счастья через край
А ты спи — засыпай
А ты послушай меня
Белым облачком растай
Спи — засыпай
Драматичность «А не
Все исчезло — не вернется
Нынче думать бесполезно
Что могло случиться после
Нынче плакать не придется
Мое маленькое сердце
То застынет, то забьется
Серый камень на пороге
Через горы путь наш вьется
Сквозь туманы нет дороги
Подступает к горлу ножик
Не узнают нас соседи
Попрекнут нас злою ложью
Да разбойными делами
А куда же нам укрыться
Где же нас теперь признают?
Нас признают, нас увидят
Когда кончится ненастье
Прилетит к нам с моря птица
Расклюет наши напасти
Тело мое станет рекой
Руки мои станут лесом
Глаза мои — озера
Ты не топчи тело мое
А пролети
Кровь мою ты не пей
С неба дождь — твое вино
Будет весна — ты покричи
Меня зови — я отзовусь
в пяти частях: «Рада в кафе», «Рада в Израиле», «Рада в радости», «Рада в вечности» и «Рада в леггинсах»:
Ее никто не видел в дверь входящей
Она в кафе явилась — не вошла
Она за столик села у окна
Видавший виды обалдел официант
Она пила свой кофе, а кафе
Менялось на глазах, преображалось —
Из Рады Свет Божественный струился
Рада в радости — солнечный зайчик
Рада в радости — птичий грай
Рада в радости —
Доставляющий
Раду в радости не беги
Рада в радости — Божий Дар
Раду в радости береги
Рада, Рада — Надежда Ада
Рада ростом под потолок
Рада на
Действует
Особливо же в
Не
Если жизнь дорога тебе
Узелком завязав на пупке
В черных леггинсах да в обтяжку —
Вот отпад настоящий где!
Сада райского на Небесах
Рада, Рада — Отрада Ада
В черных леггинсах, на каблуках
не встречаться. Но, сытая сука, потребитель Игорь Петров, мир таки тесен. Не ровен час, ты со мной еще встретишься.
На перепутье трех стихий
Я подарю тебе цветок
На моих ладонях танцуешь ты
Ах, как будет нам хорошо
Ах, как будет весело нам
Когда закончу последний стежок
Вышивать на небе всех спящих храм
За моим окном сотый день зимы
Над моей головою неслышный стон —
Так летят на юг непрожитые сны
Здравствуй, красавица моя!
Я узнаю тебя сквозь звериный лик
Мы с тобой одной крови — ты и я,
Ветер гнева и радости на двоих
(«На перекрестьи трех дорог»)
От движения
Солнце, спускаясь с гор, город взметнуло пылью
Птица вещая Гамаюн опустила крылья
Море столбом вверх и стеною ливень
Это по дну прошла серая птица без крыльев
Маленький певчий дрозд напевал заветы
В поле весенних гроз уходили дети
А еще одна птица была, ей не дали имя —
Когда она небом прошла, оборвалось имя
(«Песок»)
я уже вам рассказывал.
с ребятами из клуба „Неформат“ об отечественной и зарубежной некоммерческой музыке, а с тепло улыбающейся Оксаной Чередниченко (почитайте ее талантливые стихи на сайте у Рады!) — о душах животных, растений и минералов. Рада с подъемом, проникновенно исполнила три десятка лучших песен всех лет, а фагот Пети и нежная виолончель Лизы, игравшей на ней просто дивно, создавали неоклассическое звучание, и я страшно жалел, что со мной не было мамы — вот бы ей понравилось! Владимир Анчевский вдохновенно играл на гитаре, Катя Орлова — на безладовом басе, Кирилл Россолимо — на табле. В качестве особой изюминки барабанщик Саша Виажский играл на скворечнике, без жердочки и с дырой сзади, под экзотическим названием „кахон“. Заканчивали праздничный концерт „Неслыханные краски“. На последних словах Рады „где нас встретит нашенский, сплошь родной народ“ мне непреодолимо захотелось обниматься и брататься со зрителями… Совершенно забытое ощущение, которого у меня не было аж с восьмидесятых.
Ходить на концерты „Рады и Терновника“ НЕОБХОДИМО. Как правило, они ощутимо светлее, нежели студийные записи, и каждый из них происходит
Рада — уникальная певица. Группа „Рада и Терновник“ — уникальна. Может быть, сейчас это вообще самое интересное, творческое, необыкновенное музыкальное явление во всем мире
(за исключением разве что некоторых представителей чистой этники из Третьего Мира, до сих пор еще не связанных с технологией — таитянских дев, малийских гриотов, колумбийских исполнителей музыки „кумбия“). Верю, что настанет время, когда творчество этого феноменального коллектива будет оценено по достоинству, в полной мере, широкими кругами слушателей. В беспрецедентной ситуации скотского блаженства нищих духом, эфемерного торжества ухудшенной копии Канализации (которая не имеет никаких шансов дожить до конца нынешнего столетия), тотального скурвления русской интеллигенции, виноватой без всякой надежды на прощение в обстановке абсолютного хамского презрения к искусству (начиная с себя), вообще ко всему Высшему, всеобщего оскотинивания, одичания и навсегда презренной холуйской покорности к проиcходящему; кощунственного утверждения сидения на работе и зарабатывания денег в качестве „ценностей“ бытия, и, наконец, преступного отсутствия практически всякой помощи некоммерческим музыкантам (писателям, художникам) Рада не только стоит несгибаемо (что само по себе уже подвиг), но и все продолжает расти. И объяснение этому чуду, невзирая на всю его высокопарность, может быть только единственным — Притяжение Неба. „Моя Родина — Небо“, —
Для интересующихся сообщу, что с 1995 г. Рада замужем за гитаристом Владимиром Анчевским, сменив свою девичью фамилию Цапина. Из материалов сайта можно узнать и прочесть о чрезвычайно положительном отношении Рады к нудизму, о сестринском отношении к девушкам („серьезно люблю целоваться с девушками. Совершенно иные ощущения, нежели от молодых людей. Действительно сестринские“), ознакомиться с весьма старым, давнишним интервью Рады скорбезной и откровенно порнографической газете „Еще“, но… талантливый человек талантлив во всем — и в пресловутом интервью тоже. Все это, разумеется, просто восхитительно.
В заключение позволю себе с несказанным удовольствием привести несколько цитат из интервью Рады с Сергеем Гурьевым, Григорием Фельдманом, Хельги, минской „Музыкальной газетой“ и О.Горшковым (текст беседы с Сергеем Гурьевым шероховат и неотредактирован принципиально) о вполне земном
это
А есть люди, которые, понимаешь, там, МОГУТ САМИ СЕБЕ ЗАРАБОТАТЬ НА ВСЕ,
ЧТО УГОДНО, НАЧИНАЯ ОТ АСТМЫ И ЗАКАНЧИВАЯ ТЯЖЕЛЫМ НЕРВНЫМ ИСТОЩЕНИЕМ, только от того, что не могут понять, куда бы им, там, трудовую книжку положить. И думая о том, что потом они не будут получать пенсию, они вот в данный момент просто себя гробят на корню и действительно доходят до всех возможных болезней в этом мире. Зачем так жить“.
как правило тупо предсказуемы, обладают поверхностными инстинктами и борются за
«В этой связи как ты смотришь на перспективу приобщения России к Западной „цивилизации“? Ваши реформаторы собираются же научить Россию жить по европейским стандартам? Это реально?»
у меня нет трудовой книжки».
авторский текст © Константин