И сегодня Пономарев живет в «джазовой Мекке» — так музыканты называют
Сергей МИРОВ
novayagazeta.ru
В один прекрасный день позвонил мой приятель, неплохой ударник Миша Бранзбург:
— Валера! Арт Блэки и «Посланцы Джаза» выступают в «Файв Спот» на следующей неделе!
Во вторник вечером я был в «Файв Спот», расположившись прямо напротив сцены. Оркестр готов начинать. Бил Хардман — на трубе, Дэйвид Шнидер — на саксофоне, слева и немного сзади — легендарный Уолтэр Дэвис, прямо за трубачом и саксофонистом расположился
—
Я был вне себя от счастья. Это же одна из моих самых любимых тем! Я списал соло Клиффорда с обеих версий, которые мне удалось раздобыть в Москве: в
Все играли замечательно. «Посланцы Джаза» разговаривали на том же языке, который я сам выучил вдали от его места образования, того места, где на нем говорили лучше всего. Волны до боли знакомых мелодий, мелодических линий, акцентов, гармоний и ритмов окатывали меня со всех сторон. Я закрыл глаза на секунду, и мне показалось, что я в своей комнате в Москве слушаю любимый оркестр на студийном «Маге 8». Мне буквально пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон…
Какой уж там сон! Арт Блэки лично сидел за барабанами и играл свой обычный, никогда не меньше чем феноменальный, аккомпанемент. Я был не на сцене, а в зале среди зрителей, а ощущал себя так, будто находился в самом центре знакомых плескающихся волн. У меня было такое ощущение, что оркестр на сцене заманивал меня в разговор.
Не успел я опомниться, как отделение закончилось. Все «Посланцы» и Арт Блэки с ними сошли со сцены на перерыв. Так вот какой он из себя: невысокий, крепкий, коренастый, широкие плечи, счастливый, уверенный в себе.
Я выбрался
…Один музыкант, с которым я недавно участвовал в
Арт Блэки просверлил меня испытующим взглядом, я подтвердил, не медля:
— Валерий Пономарев из Москвы.
— Где твоя труба? — спросил меня Бог обыкновенным, земным, хрипловатым голосом.
— Я оставил трубу дома, — ответил я и, улавливая смысл вопроса, поспешно добавил, — я ее принесу завтра!
— Тогда завтра и будем говорить, — сказал мистер Блэки и повернулся к своим друзьям, как будто теряя ко мне всякий интерес. Это был мой первый урок…
На следующий день я пришел с трубой в футляре, прочно прикованном к моей руке. Как только закончилось первое отделение, я снова выбрался
— Добрый вечер, мистер Блэки. Можно мне поиграть с вами сегодня? — Я употребил фразу, которая добавилась к моему словарю только два месяца назад, но уже настолько вошла в мое сознание, что имя своей матери я не смог бы сказать лучше.
— Да, в конце последнего отделения, — ответил мистер Блэки, заметив футляр в моей руке, и отошел к бару поприветствовать
…Арт меня сразу узнал. Я видел это в его глазах, это был взгляд, опознающий своих. Он знал, что я был «посланец» из России. Через несколько лет, когда я уже был в оркестре, Арт Блэки скажет: «Валерий был „посланцем“ задолго до того, как он поступил в „Посланцы“». Еще одну вещь он будет говорить: «В тот вечер, когда Валерий играл с нами в первый раз, Телониус Монк находился в публике и сказал мне: „Бери этого парня, в нем — настоящий дух!“…»
Но мне судьба тогда приготовила еще одно испытание.
Трубач Вуди Шоу был «посланцем» в предыдущих составах оркестра. Он занимал первое место в категории трубы по выбору критиков в обзоре самого престижного джазового журнала «Даун Бит». В тот вечер он и Тюрмаса Хино, выдающийся японский трубач, пришли в клуб. К началу последнего отделения оба они распаковали свои инструменты и были готовы играть. И заиграли они не на шутку. Выступление оркестра не перешло в
…"Блэки же сам сказал мне, что я могу поиграть в конце третьего отделения, а это уже конец третьего отделения! Мое место тоже там, прямо между Билом и Вуди, я могу достать мою трубу и говорить на том же языке, это мое там место, я это знаю, мне никого и спрашивать не надо, я поэтому и рискнул своей жизнью, убежав из Советского Союза, — мои мысли продолжали крутиться, — мистер Блэки, пожалуйста, заметьте меня, я сижу прямо перед вами, и труба моя со мной. Вы же сами сказали, что я могу с вами поиграть сегодня!"…
Последняя тема закончилась, и все солисты покинули сцену. Арт Блэки положил свои палочки, встал
Расстояние между мной и сценой быстро увеличивалось, сцена становилась все более недосягаемой и такой же отдаленной от меня, как Мазутный проезд от
И прямо перед тем как счетчику ритма моего музыкального существования разбиться вдребезги о дно, Арт Блэки подмигнул мне и сделал жест рукой, который имел только одно значение: выходи на сцену и играй, это твой момент!
Повторять мне ничего было не надо. Я вырвал футляр
Как потом мне доводилось видеть много раз, у Артура был обычай приглашать молодого барабанщика на сцену для исполнения с оркестром заключительной мелодии. В тот вечер у меня был только один момент сообразить, что на ударных будет играть
— Играйте
…Все, чему я научился, больше не было просто ритмом, или четвертями, или сильно свингующими фразами на искусное сплетение аккордов Фэтса Наварро, Клиффорда Брауна, Ли Моргана, Фрэди Хабарта, Чарли Паркера и еще многих и многих музыкантов, у которых я учился в основном благодаря списыванию и анализу их соло. К тому времени музыкальная технология превратилась для меня в частички речи: предложения, глаголы, существительные, точки, запятые, восклицательные и вопросительные знаки – средства сочинения, средства общения с другими человеческими существами: вот моя история, слушайте…
Надо быть гением,
В ответ я услышал такую громовую дробь и удар по ведущей тарелке, какую мог сыграть только Один Ударник в Мире, устанавливая всемогущий ритм, каким он и должен был быть с начала отсчета времени на земле. Барабанная палочка отщелкивает по ободу малого барабана на вторую четверть. Большой, жирный и в то же время такой элегантный звук триумфального ритма исходил от барабанной установки за моей спиной.
Я выдул еще один оклик.
Удар по малому барабану и ведущей тарелке в ответ заполнил паузу в моей фразе!
«Вы меня принимаете, вы меня опознаете, я свой человек, вы меня понимаете?» — я повторил свой вопрос и получил тот же утвердительный ответ.
Я умножил фразу: «Вы слышите, что я не просто болтаю языком? Моя речь хорошо развита и понятна!».
Удар по малому барабану и потом по тарелке одновременно с большим барабаном последовал еще, и еще, и еще раз!
Мне и не нужно было видеть, кто сидел за ударной установкой, но я
Я опять повернулся к публике и закрыл глаза. Это был один из тех моментов, когда ты не знаешь, где находишься, твое подсознательное «я» выходит на первый план, перекрывая все остальные впечатления. Момент Творчества!
Удар по тарелке и большому барабану ознаменовал конец темы и, как я полагал, моего выступления.
— Сыграй балладу, Валерий, — услышал я знакомый хриплый голос, произнесший мое имя почти без акцента. Я обернулся, чтобы убедиться, что понял Бога правильно.
— Играй балладу,
Я взял под ферматой
Я влюбился в эту песню с первого же раза, когда услышал, как ее играет Клиффорд Браун. Какой у него величественный звук! Каждая нота, если ей есть место вибрировать, вибрирует триолями, шестнадцатыми и т.д., точно в ритме. Буквально слышны слова песни, каждое слово.
Вот и последняя фраза: «…Я ничуть не изменился, я все так же тебя люблю». Замедление. Фермата. Чин Сузуки ударяет внизу доминанту, Уолтэр Дэвис широко разворачивает аккорд, чтобы я на него играл каденцию, пауза…
— Дуй в свой инструмент! — я услышал хорошо знакомый со стольких пластинок голос, подбадривающий Клиффорда Брауна, Ли Моргана, Фрэди Хабарта или кто бы ни был в тот момент солистом.
…Когда я держал последнюю ноту, парившую над громом аплодисментов, свистом и криком публики, Арт продолжал барабанить поверх всего бедлама. Во второй раз разразилась
— Дуй, дуй, дуй свою задницу на отрыв!
«Понеслась душа в рай!» — только мелькнуло у мена в голове.
— Дуй, дуй, пока по ногам не потечет!
Я пришел в себя, когда последние звуки аплодисментов уже затихли и я стоял на полу, рядом со сценой. Я даже не помню, как я трубу упаковал. Тут же был и Арт Блэки. Не успел я и слова вымолвить, как он обхватил меня так крепко, что я не мог от него вырваться. Пот Божества насквозь промочил мою новую рубашку.
— Ты будешь у меня в оркестре играть, ты будешь у меня в оркестре играть! — продолжал повторять его хриплый голос над моим ухом.
Вокруг нас собралась небольшая толпа.
— Мистер Блэки, я играю с Валерой! Я играю на теноре, — попытался представиться один парень, с которым я недавно участвовал в
Тогда я подумал, что Арт просто проявил ко мне вежливость и, поприветствовав
ориггинал статьи на novayagazeta.ru